Копірайт зображення Getty Image caption Новый терминал Донецкого аэропорта защищали 240 дней
В Министерстве обороны Украины подтвердили - "киборги" с потерями отошли из руин нового терминала.
Оборона Донецкого аэропорта, а точнее его старого и нового терминалов, продолжалась с 26 мая - около 240 дней.
Впрочем, говорят в Минобороны, украинские силы все еще защищают часть зданий аэропорта и близлежащие поселки, поэтому говорить о потере окончательную потерю объекта нельзя - бои там продолжаются.
Начало боев
В ночь на 26 мая 2014 года группа пророссийских сепаратистов со второй попытки заняла часть зданий аэропорта, который приостановил авиасообщение еще 6 мая.
Боевики требовали от украинских военных, находившихся в старом терминале аэропорта, сложить оружие и сдаться. Правительство, вместо этого, выдвинуло свой ультиматум о сложении оружия и освобождении административных зданий сепаратистами.
Копірайт зображення AFP Image caption Так Донецкий аэропорт выглядел в конце маяТребования обеих сторон оставались без реакции, начался бой.
"26 мая подразделения армейского спецназа при поддержке боевой авиации нанесли удар по террористам, которые пытались взять под контроль международный аэропорт Донецка. Была задействована штурмовая и армейская авиации, проведена высадка десанта. Украинские подразделения действовали быстро и эффективно - были убиты около 45 боевиков, еще несколько десятков ранены. Треть батальона "Восток" была уничтожена силами АТО. В рядах боевиков началась паника, некоторые лидеры террористов поспешно покинули город. Украинские подразделения закрепились в районе аэропорта", - сообщили в медиацентре СНБО.
Именно тогда произошел эпизод с расстрелянными грузовиками, перевозившими бойцов так называемой "ДНР".
Cтратегический объект
Копірайт зображення APДлительное время ситуация вокруг аэропорта оставалась относительно спокойной. Серьезные штурмы стратегического объекта начались уже после заключения Минских соглашений в сентябре 2014 года.
Эти договоренности, в частности, предусматривают "остановку подразделений и воинских формирований сторон на линии их соприкосновения по состоянию на 19 сентября 2014 года" и отвода тяжелого вооружения на 15 км от этой линии. Реальное выполнение этих условий означало бы, что сепаратисты должны освободить от вооружений значительную часть Донецка.
Для того, чтобы получить преимущество при определении линии распределения возле Донецка, сепаратисты и осуществляли постоянные атаки на аэропорт, говорят военные.
"Донецкий аэропорт вместе с прилегающими высотами, которые находятся под контролем украинских сил, - плацдарм для дальнейшего наступления с стороны сепаратистов... При создании буферной зоны сепаратистам фактически придется отойти на другуюй окраину Донецка", - отмечал 16 января спикер ДУК "Правого сектора" Андрей Шараскин.
Копірайт зображення GettyПозже власти самопровозглашенной "ДНР" и российский МИД заявили, что "аэропорт Донецка согласно Минским договоренностям должен быть передан под контроль ополченцев".
В украинском министерстве иностранных дел это отрицали. "В Минских договоренностях нет ни слова об аэропорте Донецка", - рассказал представитель украинского МИД Евгений Перебийнос в комментарии ВВС Украина 19 января.
Украинские "киборги"
Копірайт зображення GettyСо временем, после многих штурмов, аэропорт получил и символическое значение. Для Украины - это свидетельство героизма ее бойцов, которые успешно противостоят мощным силам врага. Аэродром стал "украинскими Фермопилами" и "донбасским Домом Павлова", а его защитников противник за стойкость назвал "киборгами".
В разное время в аэропорту и прилегающих Песках воевали бойцы 95-й и 79-й десантных бригад, воины 3-го кировоградского полка спецназначения и батальона "Днепр-1", артиллеристы и танкисты 93-й бригады, добровольцы из ДУК "Правого сектора" и батальона "ОУН", военные из других частей.
Копірайт зображення Grigory MustangДля сепаратистов же это был раздражитель, который нужно устранить.
"Он для сепаратистов также стал принципиальным вопросом. Как для нас он является символом героизма, так же и в глазах сепаратистов обрел принципиальное значение", - отмечал Семен Семенченко, командир батальона "Донбасс", заместитель председателя парламентского комитета по вопросам национальной безопасности и обороны.
Самолеты обязательно должны летать из Донецкого аэропорта. Главное для сепаратистов - зафиксировать, что у них есть аэропорт и оттуда якобы взлетают самолеты Алексей Мельник, военный эксперт
В то же время военные эксперты не исключали и использование аэропорта по прямому назначению (особенно на фоне заявлений о "восстановлении авиации ЛНР"), хотя учитывая разрушения это того не стоит в ближайшее время.
"Самолеты обязательно должны летать из Донецкого аэропорта. Главное для сепаратистов - зафиксировать, что у них есть аэропорт и оттуда якобы взлетают самолеты", - рассказывал ВВС Украина в октябре Алексей Мельник, содиректор программ внешней политики и международной безопасности Центра им. Разумкова.
Ранее сепаратисты уже захватили аэропорт в Луганске, хотя взлетная полоса и там была разрушена.
"Вспомните крымские события: российские войска, которые оккупировали Крым, первое, что делали, - захватывали все крымские аэродромы. Это стратегические объекты, важные коммуникационные центры. Так же как большие морские порты и железнодорожные узлы", - пояснил представитель Генштаба Владислав Селезнев.
Конец обороны?
Хотя попытки взять аэропорт силами "ДНР" не прекращались всю осень и весь декабрь, особенно жестокие бои здесь начались после Нового года. 13 января, после нескольких месяцев обстрелов, была разрушена вышка , где развевался украинский флаг.
Копірайт зображення AFPВ "ДНР" заявляли, что с аэродрома и из Песков украинские силы обстреливают жилые районы Донецка. Сепаратисты даже говорили, что готовы гарантировать безопасность "киборгам", которые согласились мирно отойти аэропорта.
Впрочем, защитники объекта такие обвинения отрицали и не соглашались на предложения и ультиматумы противников.
Украинская армия мощно отвечала на попытки штурма, ей удалось отвоевать часть территорий.
Именно паникой сепаратистов украинская сторона объяснила подрыв Путиловского моста недалеко от Донецкого аэропорта несколько дней назад. По мнению представителей Вооруженных сил Украины, боевики "ДНР" таким образом стремились обезопасить себя от вхождения сил АТО в Донецк со стороны аэропорта.
Сепаратисты говорят, что мост разрушили во время попытки прорыва украинские военные.
Однако 20 и 21 января начали появляться сообщения об убитых и пленных "киборгах". В российских СМИ появились сюжеты о захваченных украинских бойцах.
За несколько дней до этого лидеры "ДНР" неоднократно заявляли о полном захвате аэропорта, что, впрочем, тогда не соответствовало действительности.
Копірайт зображення ReutersНаконец 22 января в Минобороны констатировали: "Вчера 20 военнослужащих Вооруженных сил Украины вышли с боями с территории терминалов, поскольку их позиции были разрушены и простреливались прямой наводкой. 16 военнослужащих Вооруженных сил Украины в ходе боя получили ранения и попали в плен террористов. За сутки в боях за аэропорт погибли 6 украинских военнослужащих".
"Вблизи Донецкого аэропорта продолжаются жестокие бои. Украинские военные, занимая выгодные рубежи, удерживают свои позиции, одновременно нанося артиллерийские удары по атакующим и их огневым средствам", - говорится в сообщении АТО в четверг, 22 января, вечером.
Надо ли было бороться?
Аэропорт надо было и дальше держать, считает Николай Воронин , который принимал участие в обороне аэродрома в составе 79-й бригады.
Копірайт зображення Getty Image caption Аэропорт обстреливали из артиллерии, "Градов", минометов и танков, работали снайперы"Это крепость "украинскости". Это тот объект, где было много потерь врага и сравнительно мало наших потерь", - говорит он ВВС Украина и добавляет, что не знает никого из "киборгов", кто выступал бы за уход из аэропорта.
В министерстве обороны отмечают, что в обоих терминалах не осталось ни одного укрепления, которое бы обеспечивало защиту военным от снайперов и танков.
Андрей Шараскин, боец ДУК "Правого сектора", вообще считает вопрос о том, нужно ли было так долго держать аэропорт, риторическим.
"Новый терминал держался бы еще бесконечно долго, если бы туда вовремя поступало более многочисленное подкрепление, а не по 15 человек", - говорит он.
Андрей Шараскин также отмечает - все окрестности Донецкого аэропорта, которые удерживали силы АТО, остаются за украинскими воинами: "И добровольцы, и военные - все остаются на своих позициях. Направление держим".
Точку в истории боев за донецкий аэропорт поставила операция, которую силы ДНР провели в 20-х числах января 2015 года. Тогда, уже окрепшая армия ополчения смогла нанести достаточно ощутимый удар по позициям ВСУ, которые разместились вокруг городов Новороссии, основной удар нанесли бойцы батальонов “Спарта” и “Сомали”.
Обстрел диспетчерской вышки танками “Сомали” после долгих месяцев дал результат - она рухнула, что лишило украинских военных поддержки снайперов и корректировщиков артиллерии. Пробившиеся на территорию аэропорта танки ДНР разрушили укрепления ВСУ, а ударная группа “Спарты” приступила к зачистке нового терминала. Загнав «киборгов» в ловушку, ополчение заняло верхние этажи и подвал нового терминала. Силы украинцев оказались заперты на первом этаже, но сдаваться отказывались и на все предложения мира отвечали огнем.
Тогда ополченцы решили поступить по другому: в подвале под местом обороны они заложили взрывчатку и подорвали. Два взрыва, 19-го и 20-го января, поставили точку в штурме ДАП. Большая часть бойцов ВСУ погибла под завалами, а днем 21 января оставшиеся в живых украинские военные были вынуждены сдаться ополченцам.
В результате многомесячной осады аэропорт Донецка превратился в руины, нашпигованные взрывчаткой - минами и «растяжками». Обстрелы территории не прекращались еще долгое время.
* Организация, запрещенная на территории РФ.
Два года назад части украинских войск оставили Донецкий аэропорт, который удерживался частями ВСУ 242 дня и стал одним из символов войны на востоке Украины.
Последними защитниками Донецкого аэропорта были солдаты 81-й десантной бригады, именно они с потерями выходили из аэропорта в конце января 2015 года, когда от зданий аэропорта остались уже только груды стекла, бетона и арматуры — здания аэропорта удалось уничтожить сепаратистам "ДНР" с помощью двух мощных взрывов.
Под катом — рассказ о Донецком аэропорте.
02. Для начала давайте посмотрим на карту с отмеченными ключевыми объектами в районе Донецкого аэропорта. На северно-западе находится диспетчерская башня (с весьма узнаваемым силуэтом), восточнее — пожарная часть. На юго-западе находится старое кладбище, в центре карты — здания двух терминалов, Старого и Нового.
03. Боевики "ДНР" вошли в аэропорт в ночь с 25 на 26 мая 2014 года. Уже через два дня части ВСУ отбили аэропорт обратно и заняли оборону внутри терминалов.
04. Украинские солдаты внутри корусов аэропорта. Обороняли здание, в основном, бригады ВДВ, а также части спецназа — что можно увидеть по автографам на стене комнаты.
05. Всё лето и осень 2014 года в районе аэропорта продолжались тяжёлые бои с переменным успехом, часто бывало так, что один этаж в терминале занимали части ВСУ, а другой — сепаратисты.
06. Тяжелые бои велись и в ближайших к аэропорту населенных пунктах — Пески и Опытное. Через них осуществлялись поставки грузов в район аэропорта. Украинские части в Песках:
07. Опытное:
08. Здания аэропорта постоянно обстреливали, через несколько месяцев постоянных боевых действий от зданий остались, фактически, только железобетонные остовы, посеченные осколками.
09. Сгоревшие танки на взлетно-посадочной полосе.
10. Постапокалиптический пейзаж прилегающих к аэропорту кварталов.
11. А вот так бои в аэропорту выглядели со стороны Донецка.
12. Новогодняя ёлка десантников 93-й аэромобильной бригады. Кстати, именно под новый год ситуация в аэропорту стала обостряться, боевики "ДНР" (несмотря на режим прекращения огня) перешли в активное наступление.
13. Сепаратистам удалось блокировать части ВСУ внутри зданий, оставив их без поставок еды и воды, но небольшая группа "киборгов" (как прозвали защитников аэропорта) продолжала оборонят остатки Нового терминала. Как пишут очевидцы боёв — бронебойные пули противника пробивали за раз 3-4 тонкие стенки внутри помещений аэропорта.
14. Взять штурмом здания аэропорта не получилось, сепаратисты решили просто взорвать все зданий в Донецком аэропорту. Первый взрыв прозвучал 19 января — он обрушил все перекрытия здания до подвала и разрушил взрывной волной практически все баррикады и укрытия. Второй взрыв прозвучал 20 января и уничтожил остатки зданий.
Фото: Сергей Лойко , Nur Photo, Anadolu Agency,Pierre Corm,
По словам украинских солдат, сепаратистам удалось захватить аэропорт только потому, что его изначально никто не рассматривал как плацдарм обороны:
«Самый главный вопрос, который меня волнует по ДАП: почему Донецкий аэропорт изначально не рассматривали как плацдарм обороны?
После первого боя 26 мая 2014 года никто не усовершенствовал в нем инженерные заграждения. Только в ноябре мы начали его укреплять - завозили песок в мешках. Можно же было раньше усилить ДАП, местами окопаться, привезти бетонные блоки. А в ноябре ни их, ни кран доставить уже было нельзя.
Тяжело оборонять стеклянное здание. Гипсокартон рассыпался, пули пролетали насквозь, колонны - рикошетили. Песок мы завозили, пока не подбили наш самосвал. Для боевиков ДАП был полигоном, они там тренировались. А мы в аэропорту обороняли каждый кусочек земли. Этим он был важен для нас. Думаю, не было бы Донецкого аэропорта - нас не было бы в Авдеевке, Краматорске и Славянске сейчас. »Позывной "Майк", командир 1-го батальона 79-й бригады.
Международный Донецкий аэропорт имени Сергея Прокофьева был основан в 1933 году, в этом же году был организован первый рейс Аэрофлота по маршруту Сталино — Старобельск.В 1952 году в аэропорту была организована эскадрилья тяжёлых самолётов Ли-2. В январе 1957 года открыл свои двери для пассажиров новый аэровокзал по проекту архитектора В. Соловьёва, пропускной способностью 100 пассажиров/час.
Бурный этап развития авиапредприятия пришёлся на конец 1960-х — начало 1970-х годов, когда была начата эксплуатация самолётов Ан-24, Ан-10, Ил-18. В 1982 году Донецким авиапредприятием начата лётная эксплуатация самолётов 3-го поколения Як-42, которые были успешно освоены лётным и инженерно-техническим составом и с 1983 года первыми в СССР начали выполнять на этом типе самолётов международные авиаперевозки.
В 1988-1989 годах лётный и инженерно-технический состав авиапредприятия принимал активное участие в предоставлении помощи потерпевшим в Спитакском землетрясении, за что особо отличившиеся работники были награждены Знаком «Отличник Аэрофлота» и почётными грамотами Министерства гражданской авиации. 11 октября 1991 года Донецкий объединённый авиаотряд переименован в Донецкое авиапредприятие. В 1992 году на базе авиапредприятия силами подготовленного инженерно-технического состава был начат ремонт самолётов Як-42, налетавших 10 000 лётных часов.
В 2002 году авиакомпания заняла первое место в областном конкурсе по обеспечению охраны труда работников авиакомпании.
В 2003 году произведена реорганизация предприятия путём разделения авиакомпании (Донбассаэро) и аэропорта, на базе которого образовано коммунальное предприятие «Международный аэропорт Донецк», а в 2012 году аэропорту было присвоено имя известного композитора Сергея Прокофьева.
После 242 дней обороны последние украинские бойцы оставили Донецкий аэропорт 21 января 2015 года Фото: EPA/UPG
242 дня. Около тысячи бойцов. Десятки раненых и убитых украинских военнослужащих. Донецкий аэропорт, ДАП, стал символом стойкости, а его защитников стали называть киборгами за то, что держали оборону в окружении противника долгие месяцы, в жару и холод, бывало, без воды и продуктов питания, держась на силе воли и адреналине.
Корреспонденту "Апострофа" во время одной из поездок в зону АТО удалось взглянуть на остатки аэропорта с "Зенита", крайней позиции ВСУ. Из укрытия на одном из холмов за дымкой виднелись останки некогда красавца-аэропорта. Остов терминала с висящими на нем лохмотьями стен был таким же призрачным, как эта дымка. Казалось, при первом же ощутимом порыве ветра каркас начнет рушиться как карточный домик.
Последние защитники сил АТО оставили ДАП 21 января 2015 года. Незадолго до этого, 13 января, рухнула диспетчерская вышка - "глаза" украинских военнослужащих. После этого, считают многие военнослужащие, которые были в ДАП, держать оборону стало бессмысленно. Но кто-то оставался там до самого конца, и для одних аэропорт стал могилой после того, как в новом терминале сепаратисты подорвали перекрытия. Другие, пережившие пекло боев, до сих пор с трудом справляются с посттравматическим синдромом и отказываются от интервью, опасаясь снова удариться в запой.
Но есть и те, кто готов говорить. Они рассказали "Апострофу" о том, как началась самая затяжная и жестокая битва этой войны, как взлетно-посадочную полосу поливали "Градами", и от добротного бетона словно шарики для пинг-понга отскакивали снаряды, как отбивали атаки и пытались спасти раненых товарищей, как буквально уползали из уничтоженного терминала с перебитыми ногами, чудом выбравшись из-под обломков в последний день, когда пришлось отступить и оставить позади остатки аэропорта.
История 1. Из Донецка – с любовью и целоксом
Маленькая и худенькая Наталья – одна из тех донецких волонтеров, которые бросились помогать бойцам ВСУ в ДАПе и возили для них грузы прямо из Донецка, когда на улицах города уже разгуливали российские военные, а вооруженные "лица кавказской национальности" готовились штурмовать терминалы.
Наталья вскоре забрала из Донецка семью, но может вернуться туда, поэтому по соображениям безопасности здесь не указана ее фамилия. Она попала в ДАП, когда еще никто не подозревал, что впереди – тяжелые бои, в результате которых весь аэропорт превратится в руины. Сейчас с трудом можно представить, что помощь бойцы ВСУ получали прямиком из Донецка, а везли ее отчаянные волонтеры через блокпосты сепаратистов.
Волонтер Наталья
Кажется, 3 мая я ездила с ребенком в ДАП (мы проводили флешмоб - исполнение "Оды радости"), там уже были военные, но я не очень понимала, что это уже не сотрудники ДАП, не погранцы, а спецназ, который охранял аэропорт. 3 мая все еще было целое. По одной стороне города, например, в Ашане, гуляли российские военные, а в Metro, возле ДАП, покупали пельмени наши.
Тогда старый терминал был абсолютно цел и пустоват. Я была уверена, что сотни спецназовцев находятся где-то в подвальных помещениях. Но потом мы узнали, что на самом деле в ДАП чуть больше 20 военных из 3-го полка спецназа (с командиром которого я познакомилась по телефону, и мы держали связь), и в новом терминале находится несколько десятков бойцов 72-й бригады.
У нас в Донецке была тайная группа, несколько десятков человек. Мы начали сбор средств на рации для военных ВСУ. Затем к нам обратились с просьбой помочь с водой для ребят, которые стояли на позиции "Зенит", они были заблокированы, и добраться туда можно было только из Донецка через 2-3 блокпоста. Я собрала несколько едва знакомых мне людей, и мы поехали на "Зенит". Как-то встретились с ребятами из ДАПа, которые приехали через заминированное поле на "Зенит", сгрузили практически все, что мы привезли - воду, хлеб и много свежих овощей. На этой встрече номер моего телефона попал к бойцам из аэропорта. Помню, в Донецк Новой почтой их родные передавали кевларовые каски и разные вещи.
В 20-х числах мая в Донецк приехали бородатые боевики, вот они сразу и решили, что надо идти в бой - их послали в ДАП, как в ближайшую точку, где есть украинские военные.
В Донецке работали десятки иностранных журналистов, пока дочка занималась танцами в том районе, я проводила ближе к ДАП французов и еще кого-то. 26 мая была атака на наших, они без потерь ее отбили. Грузовики с ранеными и уцелевшими уносились от ДАП на полной скорости. ВСУ вызвали авиацию для подкрепления, и дня три над городом летали истребители. Их пытались сбить сепаратисты. Стоял сплошной гул.
Тогда день был как месяц, поэтому я точно не скажу, как долго мы так передавали посылки, но в итоге командир настоял, чтобы зенитчики привезли нас в ДАП, это было в конце июня - начале июля. В общем, мы точно первыми туда попали (после начала активных боевых действий): ехали на зенитной установке, с автоматами и бронежилетами, как и военные. Нас сопровождала машина с надписью "Аэропорт", а на шашечке была маска Дарта Вейдера. Оказалось, что военные пошутили: нашли и надели эту маску на машину, а водитель не замечал и несколько дней так ездил.
Из Донецка мы стали передавать (военным ВСУ) всю информацию о передвижении техники. Катались вокруг города, поближе к терриконам, к козырьку от солнца цепляли телефон, который все снимал. В общем, мы крепко сдружились. Наблюдали, как командир практически одним взглядом расставлял своих ребят по позициям. Военные с "Зенита" тоже стали ездить в ДАП, где их многому учили, и обе эти позиции стали мощным прикрытием друг для друга. Мы возили приборы ночного видения, тактические очки, батарейки, целокс, первые планшеты с картами и прицелы, спальники и карематы, еду и как-то даже привезли грузина, который пожарил для военных шашлык.
Возили плиты к броникам под сидением машины, а чехлы заматывали в гамаки. Очки я прятала в спальниках. Тогда ездила с одним добрым с виду дядей, его звали Константином. Я познакомилась с ним во время тайных сборов, связанных с организацией митингов в Донецке. Вспомнила о нем, когда надо было ехать в первую поездку. И не ошиблась - нас всегда пропускали и не проверяли.
На блокпостах в этом направлении тогда стояли местные, у нас для них была легенда - в Опытном у нас то база отдыха для рыбаков, то мы там беженцев принимаем. Прибор ночного видения как-то везли в мешке с куриным кормом. Вроде к бабушке ехали. А вскоре у нас машина появилась, у которой дно было двойное. Наши "сказки" проходили. Но потом как-то мы ехали по Донецку, остановились, я вышла в супермаркет, а машину забрали сепаратисты.
Как-то не довезли помощь - накануне был разрушен ЖД мост. А мы не знали, насколько сильно и поехали к нему, чтобы хоть на один блокпост меньше проходить. Там впервые по нам стал стрелять снайпер. Мы включили задний ход, так и мчали. В этот день вернулись в город, а следующий день поехали опять, но на совершенно другой машине.
Наталья (слева) во время поездки в Опытное и Пески (Донецкая обл.)
Проблема первых "даповцев" была в том, что они находились в почти полном заточении в закрытом пространстве около 4-5 месяцев. Спецназ как-то с этим справлялся, у 72-й дела были намного хуже. При первом знакомстве с ними я боялась даже пошевелиться. Они готовы были нас расстрелять, как диверсантов. Крыша у ребят явно ехала.
Холодильники помню, в которых хранили тела двоих наших убитых, пока не было возможности их вывезти. Помню план парада в ДАП на 24 августа 2014 года. Он так и не состоялся - командир узнал о погибших на Саур-Могиле ребятах, которые раньше выжили в ДАП, и его увезли в госпиталь. Сердце не выдержало.
Начало сентября было очень сложным, ребята ежедневно прощались. Мы передавали много медицины через командира разведки 93-й бригады. К концу осени-началу зимы еще несколько раз были в аэропорту. Тогда уже везли теплые берцы, форму, спальники, туристические горелки и баллоны.
Последний раз я была в ДАПе в начале декабря 2014, бегом, на военной машине, из которой только и успели выглянуть на пару минут и ужаснуться руинам. Декабрь 2014 был довольно таки тихим, но в старом терминале по шахте лифта передвигались сепары. Они уже были там и на последнем этаже.
Для меня ДАП – это прежде всего люди, которые там были, многие стали родными. Некоторые друзья там погибли, один из них был волонтером.
Аэропорт, как у местных жителей, был нашей большой надеждой. Каждое утро начиналось с созвонов и новостей о нем. У нас с защитниками ДАПа была общая мечта - чтобы война закончилась и можно было вернуться домой.
История 2. Строить страну, о которой мечтали погибшие
Виталий Горкун воевал в составе 79-й аэромобильной бригады. 25 сентября 2014 года он уехал в отпуск на 10 дней. В то время первая рота занимала рубеж в Песках, - бойцы переночевали в Песках и около 5 утра начали заходить в ДАП. Было подбито два БТР ВСУ, погибли 13 человек. 26 сентября, в день рождения Виталия, ему позвонил командир и сказал, что отпуск заканчивается, потому что они будут заходить в ДАП. Виталий вернулся в часть и уже 2 октября его подразделение было в аэропорту. Кроме контузий у него не было ранений, - повезло.
Сегодня Виталий Горкун – глава Патрульной полиции Мариуполя.
Виталий Горкун (слева)
Я зашел со своим взводом в старый терминал, там мы были 10 дней, после чего вышли и занялись конвоированием, подвозили боеприпасы, воду в Пески.
7 ноября моя рота снова зашла в старый терминал еще на 10 дней. Затем нашу бригаду вывели из АТО в Запорожскую область, ближе к Мариуполю. Очень много у нас было раненых, из батальона осталось человек 80. В то время уже начиналась Широкинская операция. Под Мариуполем мы встретили Новый год. После этого нас перебросили в Николаев для восстановления боеспособности. Когда в январе взорвали терминал, нас подняли по тревоге и кинули на аэропорт.
Было две попытки доставить нас туда самолетами, когда не вышло, то на автобусах поехали до Солнцево и оттуда выдвинулись в Водяное.
Больше всего за время ротаций в ДАПе мне запомнился день рождения Путина – 7 октября. У нас с 4 по 6 октября, двое суток непрерывно шли бои, шла пехота, танки выезжали. Когда мы только заехали, нас сразу начали накрывать, работало по нам все, что у них было, и БТР наши сгорели после того, как подбили наш танк. Так что 4 октября было очень много раненых, потому что танк (противника) выкатывался и прямой наводкой по нам работал. И я на рассвете понял, насколько будет тяжело, ведь ночью ничего не было видно. В первые двое суток 200-ми у нас было два человека, а 300-ми – человек 17, был момент, когда мы подумали, что нам тут хана. Но мы 6 октября их танк подбили.
Еще в октябре аэропорт имел стратегическое значение, но потом сидеть и обороняться в одном помещении, которое каждый день подвергается танковым и артиллерийским обстрелам, смысла уже не было.
Те жизни, которые забрал ДАП потом, надо было, думаю, сберечь и использовать в другом месте, действовать решительнее, не точечным и локальным методом, а фронтовым. Может, попробовать замкнуть кольцо по границе, хотя, конечно, я не генерал. Наверное, генералы просто боялись докладывать о реальной картине, что вокруг нас происходило. ДАП находился в окружении, каждая колонна (ВСУ), которая туда заходила, подвергалась обстрелу.
Не так было страшно сидеть там, как заезжать туда и выезжать, это три километра дороги, которая постоянно простреливается, и это была лотерея - попадут по тебе или нет. А учитывая то, что в одном БТР или БМП в десантном отделении выезжало по 12 человек, если бы даже одна граната попала, то сгорели бы все заживо, потому что вылезти оттуда быстро никому бы не удалось.
У меня лично таких рейдов было четыре – когда заходили в ДАП и выходили из него. А механики, водители, операторы-наводчики пулеметов, - они каждый день или через день по такому маршруту ездили. Вывозили боекомплект, раненых.
Привыкали психологически к этому, конечно. Я на войне понял, что мы привыкаем ко всему. В мороз, сырость, без воды, десять дней сидели – и ничего страшного, и есть не хотелось. Наверное, мы и сами не знаем наши возможности. Сказать, что там были профессиональные военные, - нет, мы все опыт приобретали одинаково. Одно дело учить войну по книгам и совсем другое – руководить и отдавать приказы, в результате которых могли погибнуть ребята. Учились плечом к плечу.
Война для нас закончится, когда мы освободим наши территории и построим высокий мур по всему восточному кордону. Сколько это продлится, зависит от того, как мы сами будем относиться к ситуации в стране.
Виталий Горкун (слева), на фото справа - Виталий в Донецком аэропорту
Сейчас я возглавляю Патрульную полицию в Мариуполе. На войне ты понимал, кто враг. А тут мы сталкиваемся с людьми, которые хотят изменений, но, допустим, на дорогах нарушают правила, а сделаешь замечание, скажут – лучше бы ты на войну поехал.
Кто-то думает, что там хлопцы гибнут за территорию, кто-то считает: вот пусть Порошенко продаст Рошен, тогда я буду ездить по правилам. Я говорю всегда – каждый должен начать с себя. Так случилось, что на наше поколение выпали такие события, но и шанс построить нормальное общество, где не деньги все будут решать. Многие привыкли, не хотят отказываться от своей зоны комфорта и не готовы этим жертвовать, но ведь кто-то отдал свою жизнь. Если у меня руки опустятся, то я предам всех тех, кто отдал свою жизнь. Был у меня знакомый Богдан, он погиб. Когда я приехал к нему домой во Львовскую область, его мать сказала – вы остались в живых, хлопцы, чтобы построить страну, о которой мечтал Богдан. Я буду бороться до конца, раз уж я вернулся.
История 3. Война на два часа
Алексей Соколовский пошел добровольцем в батальон "Донбасс" в конце августа 2014 года. Большую часть времени до января 2015-го он провел на полигоне в населенном пункте Черкасское (Днепропетровская область), был резервистом, а с 5 ноября 2014 года подписал контракт с ВСУ и пошел служить в составе 93-й отдельной механизированной бригады (ОМБР).
Для Соколовского война началась и закончилась 17 января 2015 года. В первом же бою он получил минно-осколочное ранение. В сентябре прошлого года врачи отказались от попыток восстановить голеностопный сустав и полностью его удалили. В ближайшие пять месяцев Алексею придется побыть с аппаратом Илизарова, который фиксирует кости в правильном положении. "К сожалению, еще лечусь", - говорит он "Апострофу". Его война длилась всего пару часов. Впрочем, он говорит, что ни о чем не жалеет.
Алексей Соколовский
В зону АТО мы прибыли 13 января 2015 года. Я был помощником пулеметчика у двоюродного брата, Александра. А 17 января начался штурм монастыря на территории Донецкого аэропорта с целью пробить коридор для вывода бойцов из терминала. Во время этого штурма две наши БМП потерялись в тумане, связь пропала. Был сильный обстрел, машины заглохли, на одной БМП заклинило пушку, на другой – башню. Потом машины удалось завести, но уже метров через тридцать в нашу группу попали несколько 120-миллиметровых мин, и передвижение стало невозможным.
Я получил ранения осколками от мины в области живота и в правую голень. Тогда ранило 26 человек, 15 – только в нашей группе; двое погибли. Все эти ребята начинали с батальона "Донбасс" в августе-сентябре 2014 года.
Брат Александр тоже в тот день получил тяжелые минно-осколочные ранения конечностей.
Были мы там (в районе ДАПа) около получаса, это был мой первый и последний бой. Помню, когда меня ранило и патроны закончились, я взял в руки гранату. Разные были мысли, главная – только бы не плен. Но, в конце концов, подоспели свои и вытащили нас .
Алексей Соколовский
Да, повоевать, выходит, не успел. Но я не жалею. Во время нашего наступления из ДАПа вывезли больше 80 человек. Брат после ранения попал в Селидово, потом в Днепр и Одессу. Я – в Красноармейск, затем тоже в Днепр, а после - в Киев.
Когда слышу про ДАП, вспоминаю в первую очередь наших бойцов, которые там погибли. Война длится уже фактически три года. У меня не возникает вопроса – стоило ли там погибать, но я постоянно слышу этот вопрос от других, почему-то от тех, кто там не был и никогда не будет. Я прошел бы этот путь еще раз. Если бы была возможность, вернулся бы назад, да только с аппаратом Илизарова и на костылях неудобно будет, да и не возьмут.
А стоило ли там погибать ребятам – покажет развитие нашей страны.
История 4. Уцелевшие киборги
Евгений Ковтун служил в 93-й ОМБР ВСУ корректировщиком артиллерийского огня, был в ДАПе с 6 января 2015 года по 20-е. С группой, оставив позади уничтоженный терминал, пробирался к позициям ВСУ в ночь на 21 января.
После подрыва перекрытий нового терминала Евгений оказался под завалами, к счастью, его смогли достать товарищи. Ему повезло потом еще не раз – под прикрытием тумана, группа пробиралась к метеовышке, которую контролировали украинские военные. Евгений, обессиленный из-за ранений, бессонницы, жажды и голода, отстал, но за ним вернулся его товарищ и провел к своим. Евгений Ковтун был среди последних уцелевших "киборгов" Донецкого аэропорта. "Сейчас прохожу техническое обслуживание, - шутит он в разговоре с "Апострофом". Лечение от полученных ранений и контузий займет еще немало времени.
Евгений Ковтун
Мы были в Песках с конца осени, держали там оборону. У нас была ротация: одна рота в Песках, другая держала оборону в ДАПе, еще одна рота контролировала близлежащие территории.
Наш первый день в ДАПе был довольно спокойным, был так называемый зеленый коридор, день тишины. Тяжелые бои начались числа с 10-го.
Когда я попал в ДАП, единственное, о чем думал, как согреться. Там была небольшая дизельная конфорка, пару дней она нам прослужила. Была маленькая буржуйка, какое-то тепло давала, но сепаратисты в нее попали из РПГ.
До подрыва перекрытий я получил ранение, подрыв терминала тоже добавил.
Там все время было тяжело. Помню, 9 января серьезно ранило десантника, и мы не могли его вывезти, потому что это якобы перемирие с зелеными коридорами подразумевало, что раз в неделю техника по договоренности заходит в аэропорт, ребята идут на ротацию. А тут человека надо срочно эвакуировать, а тут нужны новые договоренности. И он умирал у нас на глазах. В конце концов, его разрешили вынести к вражескому блокпосту, там ждала скорая. Но боец не выжил.
Ребята сражались, им важно было знать – случись что, их подхватят, спасут, доставят в больницу. Вера солдат в такие вещи - это правильно. А тут вышло, что мы ничего не могли сделать. Медик только мог поддерживать в таком состоянии тяжелораненого и боролся за его жизнь…
Запомнились газовые атаки. На этой войне, наверное, никого еще так не выкуривали, как нас. И тех, кто был цел, и раненых. Выйти на улицу ты не мог. За время моего пребывания в ДАПе раз шесть были газовые атаки, часами нас травили, как только ветер дул так, как им удобно. Минусовая температура, воздух почти неподвижен, и они могли эти газовые гранаты действия кидать одну за другой. Мы задыхались, кашляли, глаза слезились.
Я до сих пор прохожу лечение, и контузии были, 17 числа также было ранение. Три ребра были перебиты, но я еще был в довольно нормальном состоянии, все мои части тела остались со мной.
Первый подрыв был 19 января, он нам все стены сложил. После этого была тяжелая атака, которую мы отбили. Мы уже были зажаты, окружены. На следующий день подорвали второй раз, пол под нами, и мы фактически провалились на этаж ниже, нас засыпало верхними этажами. Были десантники, ребята из 90-го бата, они помогали доставать тех, кого завалило, меня тоже достали.
Мы с командованием не могли толком связаться, уже не один день не было связи, за ранеными не могли к нам пробиться.
У нас еще оставались боеприпасы, решили группой, около 13 человек, пробиваться к своим. Спросили, пойду ли я. После завалов я уже не стоял, лежал. Мне помогли подняться, перекинули через парапет, я понял, что если упаду, то уже не встану. Долго мы выходили, но дошли до метеовышки. Там уже наши нас эвакуировали.
Пару человек остались с ранеными и погибшими.
Один из нашей группы не дошел. Мы с ним сильно отстали. За мной боец один вернулся. Туман был сильный. Он нас и спас. А второго так и не нашли, его потом взяли в плен. Но потом, к счастью, освободили. Это он меня будил, помогал перекинуть через парапет и говорил, что надо уходить.
Евгений Ковтун
Когда выбрались к своим, первая мысль была – пить. Перед этим были сильные крещенские морозы, все замерзло, все бутылки с водой. И даже этот лед потом закончился. Мы много дней не спали, без воды, без еды, так что уже получить жидкую воду – это было за счастье. Ребята нам воду то и дело приносили, а мы не могли напиться.
И надо было срочно найти телефон, чтобы сказать родным, что мы еще живы, что мы сражаемся. Ребята дали нам поспать пару часов, потом перекинули в Водяное, где ждала скорая.
Мы не знали тогда, будут ли штурмовать вышку. Мы знали только, что ранним утром терминал пал. За ранеными отправилась группа, Рахман поехал, но эта помощь так и не дошла, их ждали, остальных уже взяли в плен (киборга Рахмана впоследствии обменяли – "Апостроф").
Ситуация, которая к этому привела, сама по себе была плачевная. Хотелось бы, чтобы не нас, а мы их так взяли. Уже с 13 января после падения диспетчерской вышки там делать было нечего. Но никто не захотел принять решение и понять, что эпоху аэропорта надо заканчивать, поскольку он потерял свою стратегическую значимость. Упала вышка, - мы ослепли. Были тогда и оружие, и боеприпасы, мы бы вышли, пусть с боем, но не потеряли бы людей, которых подорвали. И остальных не взяли бы в плен.
Но может, геройство одних – это недоработка других.
Яна СедоваНашли ошибку - выделите и нажмите Ctrl+Enter
Битва за Донецкий аэропорт стала самым кровопролитным сражением этой безумной и преступной русско-украинской войны. По количеству погибших она намного превзошла сражение под Иловайском, под Саур-Могилой и приграничные сражения июня-июля месяца.
Примечательно то, что с украинской стороны Донецкий аэропорт героически и самоотверженно защищали в разное время то уроженцы Кировограда (почти все они крещены в Украинской Православной Церкви Московского Патриархата), то Николаева (а эти не только почти все прихожане УПЦ МП, но и говорят в большинстве по-русски). Хотя, оговоримся, канонические дискуссии по поводу Православия на Украине или даже богословская дискуссия православных и униатов не имеют ничего общего с этим смертельным кровопролитием. Аэропорт показал нам, что православные братья бьются насмерть с другими православными братьями. Нам долго рассказывали, что ополчение якобы идет победным освободительным маршем по Украине. А оказалось, что победа одних православных братьев над другими может быть только очень кровопролитной и ожесточенной. Меньшей цены в таком братоубийстве уже не будет. Это даже не пиррова победа. Это беда больше, чем победа.
Первое сражение за аэропорт произошло 26 мая, когда украинские войска отстояли его. С тех пор до середины сентября аэропорт подвергался периодическим обстрелам и атакам. С середины сентября обстрелы и попытки штурма аэропорта стали почти ежедневными, а с 1 октября они приняли особенно ожесточенный характер. В некоторые дни происходило по несколько атак с достаточно большими потерями. Уже неоднократно сообщалось, что в ходе штурмов ополченцы потеряли более 500 человек убитыми и прекратили почти все наступательные действия на других участках фронта, сконцентрировавшись лишь на этой, недостижимой цели в течение долгих месяцев.
Что же представляет из себя эта вожделенная для самопровозглашенного ополчения военная цель? Когда-то прекрасный современный терминал стоимостью 875 млн. дол., принимавший 1 млн. пассажиров за год, он был добротно построен хорватской строительной фирмой. Само здание аэропорта представляет из себя почти квадрат со стороной всего лишь каких-то 150 метров стекла и бетона, к которому со стороны летного поля присоединена галерея длиной 200 метров и пять выходов на посадку длиной около 70 метров тоже из железобетонного каркаса, стали и стекла. Таким образом вся оборона держалась «на пятачке» в 150 на 200 метров (4 футбольных поля), однако под несколькими слоями бетонных перекрытий. Старый терминал аэропорта и того меньше. Это здание длиной в 150 метров и шириной в 20 метров с небольшим примыкающим залом 50 на 50 метров. Старый терминал находится от нового на расстоянии всего в 70 метров. Кроме них в отдалении стоит железобетонная башня аэропорта, на которой долгие месяцы развевался украинский флаг. Вот и все, что в новостных сообщениях обычно называется громкой фразой «комплекс зданий аэропорта». По размерам новый терминал оказался сравнимым с эпической Троей, ведь именно такие размеры имеет она в раскопках. Только битва под Троей была скоротечной, лишь около 1-2 недель. Наша же битва оказалась гораздо более длительной. И вместо крепости здесь стояли простые здания. И эти здания оказались неприступными. Кроме нового и старого терминалов невдалеке находится гостинница «Полет», супермаркет «Метро», ангары и уже давно пустые изрешеченные и покореженные взрывами резервуары для топлива. За терминалами аэропорта простирается огромное летное поле с двумя взлетно-посадочными полосами (длина бетонки более 4 км). Эти взлетно-посадочные полосы могли принимать любые имеющиеся на планете Земля самолеты, включая супергигант «Мрия» и даже американский космический челнок в случае аварийной посадки. Прекрасный был аэропорт. Западнее аэропорта находится поселок Пески, занятый украинской армией. Этот поселок стал второстепенным участком битвы за донецкую воздушную гавань.
Однако вернемся к терминалам. Исходя из весьма скромных размеров двух зданий можно заключить, что их защищали вряд ли более 2 рот. Большее число было бы трудно эффективно разместить для обороны. Примерно 200 солдат. Меньше, чем было спартанцев. Только спартанцы стояли насмерть против огромной армии интервентов, а здесь брат шел на брата. Именно такая численность гарнизона в 200 человек определила успех самой результативной оборонительной операции украинской армии. Именно столько бойцов украинской армии с православными крестами на шеях обескровили ополченческие формирования с такими же точно православными крестами на шеях.
Аэропорт подвергался обстрелам с нарастающим ожесточением. Летом это были только периодические обстрелы из «градов» и 120-мм минометов. В середине сентября огонь значительно усилился. В сообщениях донецких социальных сетей замелькали фразы «артиллерийский обстрел с выстрелами почти каждую секунду», «огонь со всех сторон по аэропорту», «сильная канонада из нескольких районов в сторону аэропорта». Сразу после выборов 2 ноября по сообщениям в соцсетях Донецка огонь по аэропорту велся из орудий весь день со средней интенсивностью два выстрела в минуту, что означает 120 снарядов в час. Минометы обычно вели огонь с близкой дистанции, прикрываясь жилыми домами, артиллерийские орудия устанавливались в городе на площадях, а «грады» и «ураганы» стреляли через весь город с юго-запада, юга и востока. Судя по сообщениям в социальных сетях каждый сильный обстрел должен был состоять не менее, чем из нескольких сотен снарядов. И это не так много, если учесть, что один залп «града» – это 40 реактивных снарядов калибром 122 мм. И таких сильных обстрелов было не менее нескольких десятков. В январе обстрелы стали еще более сильными. Тогда по терминалу стали стрелять прямой наводкой танки. Если основываться на оценках в социальных сетях Донецка по интенсивности обстрелов и если считать, что большинство обстрелов было направлено на район аэропорта, то можно в первом приближении оценить, что на этот участок фронта обрушилось за все время с мая до середины до 21 января не менее 5 тыс. снарядов.
Важно понимать, что при таком большом количестве снарядов, выпущенных в район аэропорта, и часто даже «через голову» Донецка из его южных или восточных районов, некоторая небольшая доля их давала неизбежные недолеты и падала в жилых районах. В этих ошибках и есть в значительной мере разгадка тех самых необъяснимых ударов по жилым районам Донецка, в которых стороны обвиняли и продолжают обвинять друг друга. Но как правило это не результат злого умысла, а чаще или недолет снарядов ополченцев, или ответные ошибочные удары украинской артиллерии по позициям артиллерии ДНР. От здания нового терминала аэропорта до улицы Стратонавтов на окраине Донецка (на этой улице было больше всего разрушений) всего лишь 700 метров. При этом развертывание позиций систем залпового огня и артиллерии для обстрела аэропорта предполагало значительно большую дальность, ведь стрельба с малых дальностей невозможна. Это делало неизбежным для ополченцев ДНР стрельбу через город с дальних дистанций. И странно было бы ожидать, чтобы из многих сотен реактивных снарядов и артиллерийских снарядов какая-то малая часть не падала с недолетом на мирный город. А из ответных снарядов украинской армии какая-то часть неизбежно падала на жилые районы.
Само здание аэропорта после длительных артобстрелов к началу января сильно пострадало, некоторые перекрытия и колонны обрушились, однако крепость по-прежнему стояла. Многие снаряды падали вокруг терминала, за ним на недавно опубликованных видеосвидетельствах можно заметить сразу не менее десятка единиц техники и транспорта, все разбитые артиллерийским огнем. Перед зданием аэропорта также можно увидеть многочисленные воронки на асфальте. Очень много снарядов также было выпущено по поселку Пески за задной окраиной аэропорта. Поселок протяженностью 1 км на 2 км почти разрушен.
Оценка в первом приближении числа в 5 тыс. снарядов, обрушившихся на аэропорт и окрестности за все время боев, неизбежно вызывает ассоциацию с Брестской крепостью. При этом оказывается, что по количеству выпущенных снарядов штурм немецкими войсками Брестской крепости получается сравнимым с нынешними боями двух братских народов вокруг Донецкого аэропорта. Отчет 45-й пехотной дивизии вермахта по штурму крепости (опубликован историком М.Солониным в переводе Василия Ристо) называет сравнительно четко временные промежутки, когда по Брестской крепости велась артподготовка, а также количество задействованной артиллерии. Например известно, что по крепости было выпущено 2880 снарядов реактивной артиллерии из шестиствольных минометов, 31 снаряд сверхтяжелых мортир типа «Карл», а кроме того по цитадели стреляли 9 легких, 3 тяжелые батареи и 210-мм мортиры в количестве 9 единиц и периодически еще два дивизиона таких же мортир. Сам огонь велся 22 июня только 15 минут с 4 утра, однако 23 июня было сразу несколько мощных огневых ударов по крепости в течении всего дня, а 24 июня только до полудня. После этого организованное сопротивление крепости прекратилось, а сопротивление сохранялось лишь в отдельных очагах. За эти 2 с половиной суток по крепости было выпущено около 6 тыс. снарядов (отчет не дает точной итоговой цифры, но примерная оценка выводит на такие цифры). Таким образом по числу снарядов Брестская крепость и Донецкий аэропорт оказываются сравнимыми. Однако цитадель Бреста, по которой в основном и велся огонь 22-24 июня 1941 года, простирается на 700 метров в длину и на 300 метров в ширину. То есть площадь под ударом в Бресте оказалась в 5 раз больше, чем в Донецком аэропорту, хотя с другой стороны в Бресте это произошло за три дня, а в воздушных воротах Донецка – много месяцев.
С чем еще можно сравнить этот безумный штурм православными других православных? С Порт-Артуром? С Севастополем? По интенсивности огня можно. А по нелепости атакующих и противоестественному ожесточению никак нельзя. Там на приступ шли иноземные агрессоры. А здесь православные русские штурмовали своих православных братьев. Одна за другой отбивались десятки атак. Такого не было в Брестской крепости. Такое было только в Севастополе и Порт-Артуре. Конечно же, оборона этой твердыни войдет в учебники военного искусства всего мира.
Если посмотреть на терминалы аэропорта, то можно увидеть, что все пространство вокруг зданий открытое. Это или стоянки автомобилей и подъезды спереди, или бетонное покрытие летного поля сзади. Для лобовой атаки хуже не бывает. При взрывах фугасов все осколки летят, рикошетируя от твердого покрытия под острым углом и поражают все на своем пути. При этом воронок нет вообще на бетонном покрытии или почти нет на асфальте и укрыться негде.
Если внимательно посмотреть на фотографии терминала Донецкого аэропорта во время его строительнства, то можно увидеть, что вся конструкция высокого здания основана на большом количестве вертикальных мощных железобетонных колонн, на которых лежат железобетонные перекрытия в несколько уровней. Эти несколько уровней видны везде, кроме главного зала. В главном центральном зале можно увидеть железобетонные перекрытия крыши и под ними уже пол верхней зоны вылета. При этом зона прилета располагалась ниже эстакады также под мощными железобетонными перекрытиями. Под зоной прилета располагались подвальные помещения в два или более уровней.
Такая конструкция здания аэропорта сделала его трудноуязвимым для артиллерийского огня. Любые фугасные снаряды, падающие на здание сверху, не должны были причинять ему большого вреда. Даже фугасные снаряды клибра 152 мм, разрываясь на бетонных перекрытиях крыши, должны были оставлять в высокопрочном бетоне лишь небольшие выбоины. Находящимся внизу защитникам это не сильно вредило. Бетонобойные снаряды вряд ли были более эффективными. Бетонобойный снаряд призван пробивать бетонное перекрытие и поражать замкнутое пространство ДОТа или блиндажа. Тогда он выводит из строя грнизон ДОТа. Но в данном случае, когда перед нами железобетонная коробка с крышей, открытая со всех сторон, удар такого снаряда должен приводить лишь к проделыванию небольшой пробоины в крыше. Поразить несущую конструкцию при навесной стрельбе оказывается очень трудно. Отряды ДНР попытались перебить несущие железобетонные столбы при стрельбе танковыми орудиями прямой наводкой. Но и это сложно. Ведь попасть из танка в несущий железобетонный столб шириной в 70-80 см не так-то и просто. А если попадание танкового снаряда и произошло, то перебить столб можно лишь с нескольких попаданий. Но это оказалось единственным способом штурма. Это и происходило в январе, когда по терминалу много раз вели огонь танки и артиллерия прямой наводкой. Но сам терминал не мог отвечать артиллерией, ведь своего артиллерийского вооружения у него не было и разместить его было негде.
Только вечером 21 января после многодневных обстрелов украинские войска оставили новый терминал. К этому времени он уже весь простреливался насквозь. Ополчение заявило о победе, однако победа сомнительна. Не зря руководители ополчения выступали перед видеокамерами у жилых домов в 700 метрах от терминала за склоном. Украинские войска остались на позициях вокруг летного поля аэропорта и они могут точно также простреливать развалины нового терминала, как это раньше делали ополченцы. Скорее всего развалины будут находиться на нейтральной полосе. Едва ли ополченцы смогут закрепиться в них.
Эти развалины будут памятником позора нашей страны. Но они же скоро станут и памятником российского покаяния. Покаяния за братоубийство.
И такое покаяние не за горами.
